Если нельзя, но очень хочется, то можно.

Тут Президенту захотелось фурсенку уволить. После всего, что он натворил его не увольнять надо, а экспортировать как лабораторное животное или биологическую культуру с неукоснительным соблюдением 94-го закона. Но по здравом размышлении, я пришел к выводу, что врядли дело в извращенной личности Фурсенко, хотя и это тоже исключить нельзя. Значительно важнее диагностировать проблему Фурсенко как культурологическую, и проблема эта называется «низкопоклонство перед западом». Все поздняя советская номенклатура преклонялась перед США как перед идолом, и пыталась перенести на Российскую почву все, что ни попадя. Но проблема в том, что американская система образования в современной России никак прижиться не может. Прежде всего потому, что американская система образования не является само-достаточной и никоим образом не обеспечивала тот замечательный научно-технический прогресс, который случился в США в 20-м веке.
Более того эта система образования несомненно ответственна за тот ужасный культурный и экономический кризис, который США переживают в настоящий момент и который они экспортируют во все остальные страны Pax Americana. С какой-то точки зрения системы образования в США просто нет, и студентов натаскивают теми же методами, что собачек в цирке. Это так и называется – трейнинг. Надо сказать, что таким образом натасканные специалисты прекрасно справляются с любыми проблемами, которые их подготовка позволяет решать. Но отыскивать проблемы в существующей системе знаний, критически переосмысливать ее они просто не умеют. Эти недостатки покрывались непрерывным притоком мозгов из стран Европы, сотрясаемых войнами и революциями, мозгов созданных другой традицией и другой системой образования – If somebody is the best, we bring him to America. Европейские гении в США получали прекрасные возможности для проявления своих талантов, практически неограниченные финансовые и материальные ресурсы для внедрения своих идей, жадный до новых технологий венчурный капитал, американский изобретательский гений и замечательно тренированных специалистов, готовы немедленно подхватить эти идеи и довести их до серийного производства. Эта система работала довольно долго, но последнее время стала сбоить. После победы в холодной войне американцы вообразили, что им больше никто не нужен и ударились в оголтелый национализм. Во первых они перестали доверять европейским специалистами, используя их как правило на подсобных работах. Во вторых США, стремясь упрочить свое культурное влияние, стали экспортировать свои образовательные методы в покоренные европейские страны, так или иначе попавшие в Pax Americana, чем подорвали источники импорта мозгов.
В частности это влияние проявилось уже в позднем СССР, когда под влиянием США, сумевших промыть мозги поздне-советской номенклатуре, начали меняться требования к кандидатским и докторским диссертациям. Если в сталинское время и вплоть до 70-х годов кандидатская диссертация предполагала некий значительный фактор новизны, а докторская создание нового научного направления, то в конце 70-х и в 80-е эти требования постепенно трансформировались для кандидатской степени в чисто квалификационную способность демонстрировать наличие определенного уровня знаний, а для докторской способность компилировать и писать монографии. Несмотря на то, что эти негативные процессы несомненно внесли свой вклад в замедление темпов научно-технического прогресса и кризис научного метода в масштабах всего человечества, они одновременно способствовали усилению относительного могущества США за счет ослабления геополитических конкурентов, что создало эффект положительной обратной связи и углубление кризиса.
Кроме того, система образования, внедряемая Фурсенко, находится в радикальном противоречии не только с геополитической ситуацией, в которой находится Россия, но и со всей ее историей и культурой. Прежде всего России неоткуда ожидать притока высококвалифицированных иностранных специалистов, способных стать генераторами идей и уже доказавших эти свои способности в научном сообществе – состязаться с США в привлекательности карт-бланшей Россия все равно не может, даже когда речь идет о российских ученых. Сказывается эффект отсутствия научной среды. По этим же причинам Россия не имеет механизма выявления собственных «гениев» - единственное, что может прошибить коррумпированную систему присвоения ученых степеней и оценки научных заслуг это признание на Западе, что автоматически означает приглашение на работу в ведущие научные центра мира на весьма привлекательных условиях. Превращение Фурсенкой в компост российских ученых предыдущего поколения тоже не способствует преемственности научных школ, так как талантливые молодые ученые имеют возможность наглядно оценить свои перспективы в будущем, когда они перестанут быть молодыми и многообещающими.
Культурные же противоречия превращают фурсенковщину в настоящую злокачественную опухоль. Российская система образования, ее научная школа были получены Россией от немцев, чей сумрачный гений сумел создать гимназическую систему образования, и науку, едва не поставившую на колени весь остальной мир, включая Великобританию и США. Причем в начале 20-го века Россия начала отрываться от своих учителей и приобретать самостоятельность, грозившую Германии утратой лидирующих позиций. Что собственно и стало причиной и первой и второй мировых войн. Великая октябрьская социалистическая революция парадоксальным образом законсервировала германскую научную школу в СССР, защитив ее от парового катка англо-саксонского либерализма, раздавившего ее в пыль в самой Германии. Надо сказать, что в советских университетах и шарашках достижения германского гения синтезировались с американским изобретательским гением, оказавшим весьма серьезную помощь СССР в первой половине 20-го века. В результате образовалась уникальная научная школа, причем главным ферментом этого синтеза была православная антропология, провозгласившая целью системы образования воспитание советского человека, идеал которого позаимствовал множество черт у православия.
Одной из этих черт был несомненно историзм сознания. Когда я оказался в аспирантуре NYU меня поразила разница в преподавании такой аполитичной науки как физика. В СССР физика преподавалась исторически:
сначала нам рассказали как устроена классическая вселенная в том числе законы ньютона, кулона и максвелла, потом объяснили что все законы классической механики недостаточны для понимания этой вселенной и что над всем царит второй закон термодинамики. Потом нам показали противоречия классической физики с электродинамикой и предложили забыть все основополагающие принципы и освоить основы специальной теории относительности и квантовой механики. Причем каждый раз создавалась законченная картина вселенной в которой каждый раз обнаруживалась маленькая дырочка, заглянув в которую можно было увидеть другую еще более прекрасную вселенную. В результате вырабатывалось мышление разыскивающее эти дырочки в любой теории, в любой картине мира и позволяющая создавать новые картины мира.
В США физика преподается совершенно по другому – нынешнее научное мировоззрения объявляется совершенством, а вся предыдущая история науки как последовательность итераций и интеллектуальных сальто-мортале приближавших это совершенство. Которое в дальнейшем будет только уточняться в деталях, но никаких дырочек не предвидится никогда. При этом если в России научные достижения в полном соответствии с научным методом, сформулированным в ходе построения купола Святой Софии, имплицитно рассматривались как откровения свыше, а ученые как обладатели некоего дара, не поддающегося оценке никакими формальными методами, кроме способности решать сложные и нетривиальные задачи, то в США способность решать задачи считается производной от быстродействия и способности запоминать. То есть человек рассматривается как некий компьютер, а задача системы образования как отбор индивидуумов с максимальным быстродействием и объемом памяти. Это стремление формализовать оценку человеческих способностей достигло своего апофеоза в экзаменах по системе multiple choice, разработанных в Принстоне и известных в России как ЕГЭ. Все это блеянье Фурсенко про борьбу с коррупцией методом внедрения ЕГЭ следует отнести в разряд мерзейшего лицемерия и смердяковшины, характерных для той антисоветской тоталитарной секты, в которую превратилась позднесоветская горбачевская номенклатура, угробившая и страну и огромное количество своих соотечественников во имя легализации на Западе своих претензий на экономическое и социальное превосходство. На самом деле ЕГЭ для Фурсенко является результатом низкопоклонства перед Западом и имеет целью уничтожение русской культурной и научной традиции, так как только зрелище нации манкуртов может успокоить страх этой секты перед приговором истории. К счастью, судя по всему, Президент понял, что продолжение этой политики несовместимо с технологической модернизацией России. А планы стереть российскую научную и культурную традицию, с тем, чтобы из образовавшейся мерзости запустения слепить новый, с точки зрения этой секты правильный народ, соответствующий Болонской системе, не совместимы с самим существованием России как субъекта истории.